Стихи
Стихи
ЗВЕЗДА
Глядящая с высот, с немыслимым наклоном
к поверхности земли, так чуждая земле,
холодная звезда взошла над нашим домом,
холодная звезда в холодном феврале.
И что нам до неё, средь прочих тел небесных,
но увидавши раз, мы глаз не оторвём:
ей снится наша жизнь, дохнувшая сквозь бездны,
достигшая её своим скупым теплом.
Здесь в скрепах ледяных, снегами запорошен,
ветрами просквожён, лежит земной простор,
а в том далеком сне отчётливей и строже
сплетается судеб загадочный узор.
Здесь речка подо льдом полна заноз железных,
ушла в свою печаль, не помнит ни о чём,
но тонкий свет звезды, легко презревший бездны,
пронзил во всю длину мерцающий объём.
На нас глядит звезда, нам укрупняя зренье;
куда нас повлечёт неведомым путём
холодный этот луч и света дуновенье?
В светящейся реке без берегов плывём,
на зыбкий этот луч, на этот свет тревожный,
жизнь бесконечна и — в одном мгновенье вся.
Куда глядит звезда? Куда спешит прохожий,
дыханья ломкий куст сквозь стужу пронося?
СВЕТ
Ире
Осенний день, но осень
сдает свои права.
Иней словно проседь,
ломкая трава.
И воздух словно взвешен,
и постепенно в нём
над полем опустевшим,
за глиняным бугром
нетронутые ветром,
из одного куска
все в переливах света
вспухают облака.
Неярок он и млечен
свет тот неземной,
словно мир подсвечен
грядущею зимой.
НОЧНАЯ ГРОЗА
С тоскою кочевья,
с натугой корчевья,
томясь электрической силой сухой,
касалась губами верхушек деревьев,
на крыши вставала босою стопой.
Куда-то всходила, держась за перила,
уступы и арки в себе громоздя,
изломанной молнией вдруг осветила
блестящие мышцы дождя.
***
Сутулый поплавок в воде увяз по плечи,
намечен чуть пейзаж откосов и лугов.
Какой-то ночедень — не утро и не вечер,
запаяна вода по кромке берегов.
Откосов и лугов, узлов и тайных петель
не отразит вода недвижимой реки.
Все снасти, все крючки, все невода, все сети,
насторожившись, ждут — все снасти, все крючки.
Всё сбудется, придёт, всё вновь на место встанет,
забудется, уйдёт и унесёт с собой,
останется, пройдёт… О, это трепетанье,
удилище творца согнувшее дугой.
***
Вдоль по обочине грязи брильянты,
мёрзлых полей домотканых холстина,
солнце сквозь облако, как у Рембрандта
крепкая пятка блудного сына.
Манят поля, эти пажити, просеки,
красный, немного всплакнувший суглинок,
венецианские синие проблески
с охрой голландской, фламандским кармином.
Было легко и с водою проточною,
с ветром от стужи сутулым и пьяным.
Время струилось часами песочными,
жизнь прошуршала по колбам стеклянным.
Всё позади — и вокзалы и палубы,
угли костров, и остывшие клятвы
на горизонте леса словно жалобы —
так же случайны и также невнятны.
В общем, ни прибыло жизни, ни убыло,
да и неважно, чуть больше, чуть меньше,
чтобы в хламиду отцовскую грубую
крепко уткнуться лицом помокревшим.